Вчера говорил со своим старым боевым товарищем. Одним из легендарных командующих времен чеченских компаний. Заговорили о том, что опыт украинской войны уникален, ни на что не похож и совершенно новый. Он выслушал все мои аргументы. И про роль БПЛА, и про артиллерийскую стрельбу танками, и про роль современной разведки и цифровизация, и проч. Потом высказал свою точку зрения и она мне видится очень интересной.
Любимое дело любого нового поколения это опровергать опыт старого. Мол, все старое устарело, а всё новое передовое. Однако это обычная ошибка субъективного восприятия и недостаточного образования. На самом деле очень многое, что внезапно открылось сегодня, было открыто давным давно. Просто изменились методы и инструменты. В ХIХ веке поднятый в воздух воздушный шар позволил увидеть всё расположение противника, в ХХ веке разведывательная авиация стала одним из основных инструментов разведки, сегодня в этой области отлично показывают себя БПЛА. Но это не революция в военном деле. Это новые инструменты ведения войны. У нас ещё в ходе первой чеченской войны в составе 45-го полка спецназа ВДВ находился отряд БПЛА «Пчела», советского, кстати, производства ещё, и великолепно себя показал! Сопровождал группы спецназа в тылу боевиков, вел разведку. Тогда же родилось ноу-хау — данные, передаваемые «Пчелами», были привязаны к системе целеуказаний и это позволяло при обнаружении цели сразу передавать её координаты артиллеристам. Ничего из нынешних «ноу-хау» не напоминает? Только на четверть века раньше и на платформах другого поколения. Отряд отвоевал отлично! Проблема была только в одном — аппараты выходили из строя, их сбивали, а производство их давно разорилось и закрылось. И отряд прекратил своё существование , когда последнюю «Пчелу» сбили. Поэтому, ни масштабировать этот опыт, ни даже сохранить тогда было невозможно. Но это как пример…
Другой пример — создание разведывательно-ударных комплексов, когда данные от разведчиков сразу попадают к артиллеристам и артиллерия сразу наносит огневое поражение. Раньше всё это решалось с помощью высокой обученности артиллеристов, артнаводчиков, разведчиков и грамотно выстроенной связью. Для повышения эффективности этих «РУКов» были разработаны высокоточные боеприпасы, в них была «завязана» штурмовая авиация, РСЗО и оперативно-тактические ракеты. Сегодня в этот контур пришла цифровизация, корректировка с помощью БПЛА, космическая разведка. Они позволили предельно сократить время реакции артиллерии. Но до выстраивания полноценных «РУКов» 80-х, которые работали на всю оперативную глубину ещё очень далеко.
Сегодня война «рухнула» в начало двадцатого века, во времена Первой мировой войны, и все сразу заговорили о неком кризисе существующей тактики и оперативного искусства. Мол, мы оказались не готовы к тому, что война уйдёт в окопы Первой мировой. Но, на самом деле, причина такого «обвала» в прошлое совершенно в другом — в стратегической ошибке при планировании всей операции. Ошибке в расчёте необходимых для неё сил и средств. Я не знаю почему она была допущена, но именно эта ошибка до сих пор является той гирей на ногах, которая не позволяет нам переломить ход войны.
Что в корне отличало Вторую мировую войну от Первой? Появление универсального инструмента, позволявшего нивелировать ноу-хау Первой Мировой — глубоко эшелонированную хорошо оборудованную оборону, в которой тонули любые удары. Этим ноу-хау стали механизированные ударные соединения — мощнейшие артиллерийские кулаки, пробивавшие оборону на уязвимых участках обороны и вбрасывавших через эти «пробоины» высокомобильные соединения танков и мотопехоты, буквально «изгрызавшие» всю тыловую инфраструктуру противника, превращавшие его части и соединения на фронте в отсеченные конечности. Окружения — «котлы» стали символом Второй мировой. И после неё мы до середины 90-х продолжали развивать теорию глубоких наступательных операций, и многого тут достигли. «Доктрина Огаркова» до сих пор остаётся вершиной военной теории наступления.
Но с начала 90-х мы последовательно отказались, как от своего особого пути развития государства — социализма, так и от много другого, что было с этим связано. В том числе, и с военной доктриной «большой европейской войны». Наши руководители посчитали, что после прекращения идеологического противостояния между коммунистической системой и капиталистической, и полного отката нашей страны ко второй, никакого большого военного противостояния между странами одной системы уже не будет. Только локальные конфликты. А на крайний случай всегда есть ядерное оружие. Вот под эту доктрину мы и начали в начале 2000-х перестраивать свою армию. Всех военачальников, кто был не согласен с этой доктриной, быстро поотправляли в запас, армию сократили до «компактной профессиональной», мобилизационную систему упразднили и стали считать военную реформу успешно проведённой. И этот было так, по отношению к конфликтам малой интенсивности, в которых нашими противниками выступали армии или формирования, уступавшие нам численно, а главное — технически. А потом, 24 февраля, началась СВО…
В первые две недели мы продемонстрировали впечатляющий уровень военного искусства — продвинувшись в глубь Украины на сотни километров. Но уже к середине марта стало ясно, что развивать успех дальше мы не можем, потому что просто нечем! И дальше началось медленное сползание ситуации к нынешней. Отсутствие достаточного количества войск сразу «ужало» всю стратегию до уровня дивизионной, максимум корпусной. И перевела ход ведения боевых действий до уровня позиционно-окопного, где многонедельный штурм поселка становится явлением. И это во многом нивелирует наше техническое превосходство.
Чтобы изменить ход войны нам нужно делать то, что мы умеем делать лучше всех — пользоваться инструментами большой войны. Нам нужно восстанавливать наши ударные корпуса и армии. И нам нужно сражаться не на узкой полосе существующего фронта, где противник смог сконцентрировать большую часть своих сил и создать плотность, позволяющую ему отражать наши удары без стратегических обвалов фронта, а там, где это нужно для скорейшего сокрушения Украины как государства. Нам нужен не один фронт на Западе, где сейчас идут кровопролитные позиционные бои, а несколько стратегических направлений, где действуют мощные армейские группировки. Именно это позволит нам максимально использовать наше преимущество в тяжёлой бронетехнике и артиллерии. Командование ВСУ, имеющее сейчас серьёзный дефицит танков и артиллерии, будет вынуждено «дробить» их скудные запасы на несколько направлений, ещё сильнее ослабляя свои силы. Мы должны воевать так, как мы учились воевать всю нашу послевоенную историю. Именно к такой «большой» войне мы готовились десятилетия и, в итоге, оказались не готовы, заморочив себе голову ошибочными теориями. Сейчас время вернуться. Вернуться, конечно, обогатив себя всеми современными элементами ведения боевых действий. И беспилотниками всех классов и ударными дронами — барражирующими боеприпасами, и современными АСУ и цифровой средой — армейским интернетом. Но всё это, как я уже сказал, инструменты ведения войны, но воюют войска, воюют большие армии. Шилом, даже самым острым, ты кабана не заколешь!
Источник: Изборский клуб.
